Как из корреспондента «КП» делали бойца цветных революций

Корреспондент «КП» выяснила, как преподают основы демократии и рассказывают, как проводить протесты.

Фото: Олег ТЕРЕЩЕНКО

Продолжение. Начало см. Часть 1

В первой части наш журналист узнала: Школу, в которой она оказалась, финансируют американские фонды USAID (курирует Госдеп США) и Internews (поддерживает независимые СМИ по всему миру). Количество участников ограничено - всего 19 человек со всего постсоветского пространства.

«КРИТИКОВАТЬ НУЖНО НЕ НА КУХНЯХ»

День 2

Судя по расписанию, первая неделя учебы будет насыщенной. Каждому лектору отведено одно занятие, за редким исключением – два. Такая щедрость перепадает только именитым, например, Всеволоду Речицкому, председателю совета Харьковской правозащитной группы (старейшей организации, занимающейся защитой прав человека, наравне с Московской Хельсинской группой).

Регалий у него оказалось много: юрист, профессор, участник «Фулбрайта» (программы образовательных грантов, финансируемой Госдепом США). За годы учебы в Штатах Речицкий превратился в закоренелого американофила, поэтому его лекции «Философские основы свободы слова» пестрели примерами из жизни США.

– Может ли пресса рассекретить государственно важную информацию? – спрашивал Речицкий и сам себе отвечал: – Да. Ради большой цели. Вспомните 1960-е, когда газета «Нью-Йорк Таймс» опубликовала секретные материалы Минобороны США о неудачах американской армии во Вьетнаме. Правительство эти факты замалчивало. Во Вьетнаме гибли тысячи солдат. Разве народ не достоин знать правду?

Только именитые лекторы получали право прочитать сразу две лекции. Среди них — Всеволод Речицкий, председатель совета Харьковской правозащитной группы. Своими лекциями он открыл трехнедельную учебу в Школе.

Речицкий продолжал сыпать тезисами:

– Даже если свобода слова используется для критики властей, ее нельзя запрещать.

– Критиковать нужно не на кухнях, а в публичных местах. Люди имеют право выражать себя и свое мнение, как считают нужным.

– Свобода от цензуры должна распространяться и на правдивые высказывания, и на ложные.

То есть врать можно, а отвечать – если поймают? Дела…

День 3

Мысли о независимой журналистике не дают мне покоя. На первый взгляд, лекторы говорят банальности, известные каждому журналисту: доносить информацию как есть, не искажать факты, честно собирать сведения… Азы! Но когда эти знания собраны вместе и преподносятся четко и доступно, невольно веришь в особое предназначение репортера, вспоминаешь, что медиа – четвертая ветвь власти.

Жаль, не с кем разделить эту радость: журналистов среди участников Школы нет, одни юристы. Куда им до высоких моральных устоев медиа! Хотя Мила из Львова утверждает, что она журналист. По специальности. А своей дипломной работой о морально-этической стороне военной журналистики (разумеется, периода войны в Донбассе) внесла «особый вклад в освещение достижений Вооруженных Сил Украины».

НАВАЛЬНЫЙ И СТУКАЧИ

День 4

На лекции медиа-юриста Оксаны Нестеренко мы спорили о защите осведомителей. Самым знаменитым разоблачителем был Эдвард Сноуден, бывший сотрудник Агентства нацбезопасности США. Беспокоил вопрос: стукач он или герой?

– В странах бывшего СССР у людей сохранилась установка: доносишь – стукач. Но различие между этими понятиями колоссальное, – объясняла лектор. – В СССР стукачи доносили государству о проступках близких, а осведомитель сообщает обществу о «грехах» власть имущих. Нужно объяснять людям, что доносить правдивую информацию – благо. Только так можно разрушить навязанный стереотип «информатор = стукач».

– А если человеку отказали в повышении и он сливает компрометирующую информацию о начальнике? Подкараулил, когда тот сел за руль пьяным, и сообщил в полицию.

– Неважно, с какими намерениями выдается информация. Если это хорошо для общества, на мотивы можно закрыть глаза, – отвечала Оксана. – В странах бывшего СССР закона о защите информаторов нет, а он нужен. В России пытались его создать, но неудачно. Надеюсь, вы сможете разработать такой законопроект в своих странах.

Технология, по которой надо действовать, проста:

1. Создаем общественную организацию.

2. Ищем людей, готовых раскрыть чужие злодеяния ради общего блага. Не берем политические расследования: людей они не трогают. Делаем ставку на информаторов-бюджетников: врачей, полицию, учителей. Их истории близки обществу.

3. Когда разоблачители найдены, а истории собраны, ищем спонсоров. Их деньги пойдут на помощь осведомителям – юридическую, психологическую. Сотрудничаем только с опытными, но не медийными адвокатами (медийным нужен только хайп).

4. Важно, чтобы разоблачитель не получал вознаграждения за раскрытие информации. В обществе, где еще нет уважения к информатором, они будут восприниматься Иудами, продавшимся за 30 сребреников.

Чем-то эта схема напоминает Фонд борьбы с коррупцией Навального: и народная система финансирования, и сеть информаторов, и собственные расследования, и зубастые молодые юристы. Только от этих расследований толку мало: шум и новостные заголовки. Жизнь общества не меняется к лучшему, да и грехи политиков со временем забываются.

Учеба в Школе была призвана за короткий промежуток времени дать участникам объем знаний, который можно получить за годы учебы в вузе. Состав лекторов радовал: от журналистов и адвокатов до глав юротделов крупных телеканов и представителей ОБСЕ и ЕСПЧ.

День 5

– Я буду называть тебя ласково… «мразь», – шепнул мне одессит Костя во время одной из лекций.

– За что?! – От его дерзости было и смешно, и обидно.

– Вы аннексировали наш Крым, напали на Донбасс. Раздербанили нашу страну. Это задевает мои чувства как патриота. Тебе этого мало, мразь? – с улыбкой поинтересовался мужчина.

Видимо, у одесситов свое понимание юмора - на грани фола. То, что это была безобидная, но грубая шутка, я убеждалась потом неоднократно. Мразь… Может, Костя успел найти что-то компрометирующее у меня на Фейсбуке? Надо проверить, скрыла ли я фото с бывшим прокурором Крыма Натальей Поклонской.

«РУССКИЙ ЛУЧШЕ УКРАИНЦА»

В конце первой недели организаторы устроили званый ужин в честь старта Школы. Наконец подвернулся шанс взглянуть на сокурсников под алкоголем, развязывающим язык.

В грузинском ресторане мы расположились за двумя столами. Один – для «взрослых», пьющих и активных. Другой – для поклонников ЗОЖ и студентов, проводящих даже свободное время за учебой.

За столом для «взрослых» мы разговорились о том, как каждый из нас оказался в Школе. Конкурс большой, заявок – несколько десятков, а отобрать могут лишь 20 человек. Ребята жаловались, что долго ждали, возьмут их или нет. У кого-то этот срок растянулся на год.

В грузинском ресторане (символично, не правда ли?), где проходил званый ужин в честь открытия Школы, мы расположились за двумя столами. Чача лилась рекой и развязывала язык всем участникам.

– Ну не знаю, я подала заявку после окончания приема, и меня приняли сразу, – пожала я плечами.

– Немудрено. Организаторы заявляют, что школа международная, а больше половины участников – украинцы. Как им перед спонсорами отчитываться? – не удивился одессит Костя. – У них есть лимит на иностранцев. А ты не откуда-нибудь, а из России! Следовательно, лучше взять тебя, чем очередного украинца.

Чача лилась рекой, а речи велись о дружбе народов. Со стороны званый ужин Школы больше напоминал съезд рабочей молодежи прошлого века.

Тост решил сказать трезвенник Богдан, юрист из Луганской области. Он люто презирал ЛДНР и всех, кто поддерживал независимый Донбасс. Все вечера он проводил в гостиничном номере, готовясь к квалификационным экзаменам: хотел стать судьей.

– Я хочу поднять этот бокал, – начал Богдан, – за наших российских коллег. Спасибо вам за то, что вы делаете. Я искренне рад, что есть люди, которые борются с совдеповским режимом. В вашей стране это делать не просто трудно, а опасно. Я верю, что у вас все получится и Россия станет демократической страной. Ура?

– А Беларусь? Как же наша борьба с тоталитарным режимом? – встрепенулся белорусский пай-мальчик Назар, тряхнув рыжей копной. Он случайно оказался за столом для «взрослых» и пил чачу активнее всех.

Назар вызывал у меня недюжинный интерес. Хотелось понять, что творится в его 22-летней голове. А в ней кипели нешуточные страсти. Назар знал ответ на любой вопрос, порой давая фору лекторам. Поэтому, недолго думая, я заказала ещё чачи.

Назар опрокинул новую порцию, даже не поморщившись.

– Продолжим в гостинице? – предложила я.

Продолжение Часть 3

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Как Украина на деньги Госдепа обучает оппозиционеров со всего бывшего СССР

Корреспондент «КП» отправилась в Киев на учебу в Международной школе, где преподают основы демократии и попутно готовят будущих участников цветных революций [Часть 1]

Сидеть в наручниках оказалось непросто. Майор, заполнявший протокол моего задержания, был хмур. После очередного московского протеста его ждала бессонная ночь. Майору было все равно, что при задержании мне заломили руку, и от боли хотелось выть. (подробности)