«Черный квадрат» Малевича: перезагрузка

Посетители рассматривают картину `Черный квадрат` художника Казимира Малевича во время проведения международной акции `Ночь в музее - 2016` в Третьяковской галерее на Крымском Валу.

Фото: Михаил ФРОЛОВ

Я подумала над Пашиным репортажем. И полагаю, ошибка критика Павла Клокова в том, что он смешал в кучу Каменского, Ротко и Наталью Гончарову.

Однако между калякой-малякой, начертанной в первые десятилетия ХХ века в России и, скажем, во второй половине ХХ века в США, дьявольская разница.

Искусство начала столетия было обращено в будущее, оно все было порыв и поиск. Шли процессы освобождения от «старых» форм и норм.

Кризис коснулся и литературы, принимая иногда радикальные позы: все мы помним цитату из манифеста футуристов «Бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. и проч. с Парохода современности». Поэт Василиск Гнедов издает «Поэму конца», состоящую из названия и чистой страницы.

Кризису были, как говорится, предпосылки. И философско-исторические, и чисто технические. Философские – это слишком многа букав. Придется цитировать мыслителей от Шпенглера до Фукуямы – и всё такое.

Лучше поговорим о технических.

Итак, начало ХХ века.

Во-первых, художники достигли большого совершенства – нарисовать виноград так, чтобы его клевали птицы, мог уже студент. Во-вторых, появился фотоаппарат и кинематограф.

Что делать? Состязаться с машиной? Осваивать её? (Родченко, кстати, так и сделал в 20-е годы). И это тоже, но… Как первая реакция на замешательство, на рубеже веков появляется импрессионизм.

Малевич в 1915 году – уже подводит итог. Он констатирует исчерпанность прежних форм и, в частности, фигуративного искусства (когда рисуют людей, котов и т.д., максимально похожими – «нормальными»). «Квадрат», вместе «Черным кругом» и «Черным крестом», - это символическая констатация перехода к новому. К чему? К.С. задает этот вопрос и себе будущему и, конечно, потомкам: ну-с, что мы будем делать на «Черном квадрате»? Сам Казимир Северинович, кстати, этот «полигон» использовал максимально эффективно, не удержавшись в рамках «беспредметной живописи». То же можно сказать и о Наталье Гончаровой. Погуглите ее «Двух испанок в саду» - чудесные. Да и сам Малевичев «Квадрат» - писан «с секретом». Создавая его, художник совсем не использовал черной краски – эффект был достигнут наложением друг на друга всех красок, кроме черной.

…Смешно выглядят заламывания рук нынешних искусствоведов: «Современный русский абстракционизм недооценен». Хочется им возразить: «Зато русский авангардизм переоценен – довольно с вас и этого».

Кризис начала ХХ века завершился торжеством постмодерна: нет ни плохого, ни хорошего, ни верха, ни низа, ни права, ни лева. Постмодерн стал солнцем для всех: и простых гениев Дали и Пикассо, и гениев «для тех, кто понимает» - Марка Ротко и Джексона Поллока с их цветастыми «экзистенциями».

Такое ощущение, что современные абстракционисты застряли в «абстрактном периоде» не потому что это помогает «видеть суть вещей», а потому, что просто хорошо монетизируется. Зачем тратить силы на композицию и выписывание реальных людей и котов, если публика готова отстегивать миллионы за рыжий кирпич (в котором позволено «увидеть» что угодно, хоть «Горшок №15», хоть «Рождение Венеры №747»)?

А публика готова отстегивать, потому что тоже мыслит в русле постмодерна «Художник так видит». Он инвентаризирует мир.

Кстати, это еще одна черта постмодерна – не обобщать, а наблюдать и описывать.

Да, и искусство, и его ценители второй половины ХХ века прыгают на батуте, заложенном Малевичем и коллегами: все уже сделано, нового не создашь. После Малевича постмодерн нащупал единственно возможный способ высказаться - кивать на авторитетное прошлое, бесконечно его цитируя.

Можно, как Дали, кивать на Рафаэля и Да Винчи. А можно – на авангард начала ХХ века, который тоже высоко «в авторитете». Малевич квадрат нафигачил? Зарегистрировал кризис в искусстве? Так мы - с помощью разноцветных кирпичей – опишем весь мир. Войну во Вьетнаме, Афганскую войну, Мерилин Монро, томатный суп – и всё что угодно.

Не забываем: Ротко и Поллок творили в США, где финансовый успех – одна из базовых ценностей.

Алексей Васильевич Каменский, к слову, был сыном Василия Каменского, известного поэта-футуриста.

У каждого есть причина писать кирпичами…

Будем, как Солнце. А кто не понял, тот дурак. Да?

P.S. Марк Ротко, величайший бракодел ХХ века, сгорел на постмодерном Солнце. В возрасте 67 лет он покончил с собой – принял лошадиную дозу антидепрессантов и вскрыл вены у себя в мастерской.

Для сравнения: Сальвадор Дали умер в возрасте 85 лет от сердечного приступа, за пять лет до этого счастливо спасшись от пожара, который разгорелся в его замке. Несмотря на жестокий паркинсонизм, который не давал ему работать, и смерть любимой жены Галы – Дали хотел жить.

А Ротко – не хотел.